1.
Давно собирался рассказать эту
историю, но никак не доходили руки.
Вдруг понял что она имеет
непосредственное отношение и к Новому
году и к Рождеству и что рассказывать
ее нужно именно сегодня.
Привели меня в Тель Авиве на день
рождения к бывшему однокурснику.
Выяснилось что живет однокурсник в
красивом зеленом квартале с красивыми
домами, как мне сказали, в стиле
« бидермайер». Посмотрите на фото и
поправьте, если я перепутал. Не
виделись мы наверное лет двадцать.
Похлопали друг-друга по плечу,
поудивлялись про себя разительным
переменам. Тем временем подходит к нам
щуплый невысокого роста человек.
Именинник спрашивает:
Колю Люлько помнишь? Я посмотрел
действительно Коля и сразу вспомнил.
Поступать в Харьковский университет
Коля приехал из совсем уж глухой
провинции, может быть из крохотного
городка на Сумщине, а может быть и из
села. Поступил, поселился в общежитии.
С учебой у него не было никаких
проблем. Но ни с общежитейскими ни с
местными не сошелся. Хоть и по-
разному, но и те и другие были для
него, серьезного мужика, раздолбаями.
Зато задружил со студентами из
Вьетнама, которые жили в том же
общежитии. На занятиях, в библиотеке и
на улице вьетнамцы всегда держались
группой. И Коля с ними. Он и внешне не
очень выделялся такой же маленький и
субтильный. Когда он стал нахваливать
жареную селедку, публика поняла что
дело зашло далеко, но насколько далеко
не догадывался наверное никто.
Был у вьетнамских товарищей
замечательный обычай. Раз в неделю они
устраивали собрание и помимо всего
прочего поочередно рассказывали о
своих нехороших поступках за прошедший
период. На одном из таких собраний
юная вьетнамка повинилась что она не
только влюбилась в Колю, но и уступила
его домогательствам. Рассказала
откровенно и без дальних околичностей
как учил молодежь Дядюшка Хо.
Подробности оказались такими же
незамысловатыми как и окружающая
жизнь. Все произошло во время
новогоднего вечера, в пустой
аудитории, на широком подоконнике. На
вопрос почему она туда пошла, девушка
обьяснила что хотели полюбоваться на
заснеженную площадь Дзержинского с
тринадцатого этажа. Площадь
действительно оказалась очень
красивой. А остальное случилось как бы
само-собой.
Вьетнамку немедленно выслали на
родину. Колю немедленно исторгли из
вьетнамской общины. Но только этим
дело не ограничилось. Всякий раз,
когда Коля попадал в поле зрения
вьетнамцев, они останавливались,
дружно протягивали в сторону змея-
искусителя указующие персты и громко
скандировали: « Как не стыдно! Как не
стыдно!». Потом Коля исчез. От кого-то
я слышал, что он перевелся в
Днепропетровский университет.
Поэтому, пожав Колину руку, я только и
смог спросить:
Ну как ты? Осознал вину? Не стыдно?
Коля как был так и остался серьезным
мужиком. Он даже не улыбнулся. Он
неодобрительно посмотрел на меня и
сказал:
Мне нечего стесняться, Я на ней
женат. и позвал, Линь, подойди
пожалуйста к нам!
Подошла худенькая изящная
интеллигентная вьетнамка. Коля
представил нас друг-другу. Обменялись
какими-то дежурными фразами. Я с
трудом дождался пока мы остались
вдвоем и спросил:
Ты не шутишь?
Да какие там шутки. Это вам было
весело, а на меня насело КГБ. Шили
раскол социалистического лагеря.
Грозили сроком и хотели чтобы я
стучал. Я поехал домой к матери, а она
говорит: Мой отец, а твой дед как
многие старые большевики был женат на
еврейке. Поэтому я еврейка, и ты
еврей. Уезжай-ка ты в Израиль, здесь
тебе теперь покоя не дадут. Изведут
как деда извели. Я уехал. Послали
меня изучать иврит в ульпан при кибуце
Кфар Гелади на севере Израиля. Приехал
я туда, как сейчас помню, вечером 6
января. Иду ужинать. Вокруг все чужое
и все чужие. Захожу в столовую и вижу
Линь. Ну, разве не чудо!?. Ее история
оказалась чем-то похожей на мою.
Когда-то ее дед странствовал по миру
вместе со своим лучшим другом Нгуеном,
который впоследствии стал больше
известен как товарищ Хо Ши Мин. В
Америке дед умудрился жениться на
еврейке, разумеется ярой коммунистке,
и увез ее во Вьетнам. Нарожала она ему
кучу вьетнамских евреев, а те нарожали
внуков и среди них Линь. После
скандального возвращения Линь
собралась вся видная вьетнамская семья
и стала решать что делать. Сначала
думали отправить на перевоспитание в
деревню. А бабушка сказала: Давайте
отправим ее к моей сестре в Израиль.
Климат там кошмарный, кругом враги.
Пусть узнает почем фунт лиха. Ну,
она не точно так сказала, но в смысле.
Ты понимаешь. Вот так мы и
встретились, а через месяц поженились.
Теперь у нас трое детей.
Большие?
Младшая еще в армии служит, а
старший уже хасидский раввин. Он
прилично знает вьетнамский, поэтому
его послали в Хошимин возвращать к
истокам местных евреев. Он старается
не жаловаться, но евреев там не густо.
Кроме родственников можно сказать
вообще нет. А он, когда уезжал, был
зеленый, наивный. Помню прилетел он
туда в пятницу утром, после
наступления субботы вышел в город и на
следующий вечер позвонил нам в полном
восторге: Работы, говорит, непочатый
край. Во всех окнах горят свечи, а в
городе ни одной синагоги. Ну не мог он
представить что в городе могут
отключать электричество! Вот так и
живем, заключил Коля, пошли лучше
выпьем. Здесь это называется « делать
лехаим», но суть от этого не меняется.
И мы выпили и повторили. Потом Коля
пригласил меня на « лучшую в Тель-Авиве
абсолютно кошерную жареную селедку». А
мне пришлось отказаться потому что
рано утром я улетал. Но в следующий
приезд я этим приглашением обязательно
воспользуюсь.
Анонимно